«Руководительница Врил» Мария Орзич, эта красивая белокурая женщина и директор Врил-фирмы «Моторотехнические мастерские» окутана оттенком как исторического, так и личного очарования. Она считалась в одинаковой мере строгой и волевой личностью, которая подчиняла все своим целям. Она была целеустремленная, но и эгоцентричная. Это сделало ее успешной, но не во всем симпатичной. Свое чисто человеческое она развила возможно лишь в последней фазе истории Врил, и вот тогда она стала в высшей мере симпатичной.
Глава о Врил обычно не является делом АZP, хотя и должно им оставаться. Так как в деле поиска следов исчезнувших дам имеется некоторый опыт, и AZP случайно или по стечению обстоятельств натолкнулся на поездки Врил-Дамы Трауте А., мы хотим сегодня сделать еще одно исключение. Эти женщины – напряженная и привлекательная тема.
Если поискать знания о ком-то из Врил-Дам, как это сделал AZP об Трауте А., то вынужденно получаешь информацию и о других. В AZP интересовались прежде всего Трауте, и она казалась особенно заслуживающей внимания, во всяком случае, как женщина. Она была, наверное, приятнее, чем командная, но самонадеянная и своенравная Мария Орзич, о которой до сих пор публиковалось больше, что и понятно, ведь Мария Орзич была головой Сообщества Врил от образования Всегерманского метафизического общества до формы Моторотехнические мастерские. Без сомнения, она была женщиной чрезвычайно высокой интеллигентности. Поэтому это не вопрос, что «шефиня Врил» и как женщина, и как историческая фигура представляет собой особенную личность.
Мария Орзич обладала нетипичными для женщины свойствами. Она «думала как мужчина» (пишет Ангелика) и имела то, что ныне в экономике называется способностями руководителя. Очевидно, что у нее был гениальный организаторский талант. Вероятно, и сегодня она бы была в состоянии стать преемником Йозефа Аккерманна в Дойче Банк. Лишь слабые знания языков могли бы помешать ей в этом, потому она немного говорила по-французски, совсем не говорила по-английски, и не знала хорватского, родного языка ее отца. Зато немецкий у нее был отточен, она прекрасно формулировала свои мысли. Отталкиваясь от немецкого, ей, благодаря своей высокой интеллигентности, удалось легко изучить близко породненный шведский язык.
Какие же следы Марии Орзич можно отыскать еще сегодня, в особенности в отношении ее дальнейшего жизненного пути, начиная с весны 1945 г.?
Квартира ее родителей существовала еще и после конца (Зайлерштетте, в 1-ом Венском общинном районе, очень хороший адрес). Писем от нее туда не приходило никаких уже с 1940 г. Со своими дедушкой и бабушкой по материнской линии (вблизи Цветтля, Нижняя Австрия) она поддерживала нерегулярные ничего не говорящие письменные контакты до 1944 г. Она, скорее всего, не очень- то и любила писать письма. На относительно многочисленные письма от Эрики Б. она отвечала в телеграммном стиле, так что та с 1941 г. перестала ей писать. Поэтому писем от Марии практически нет, чем от нее отличаются другие Врил-Дамы. Подчеркнуто чувственной по своей природе Мария Орзич, как мы видим, она не была. Она и не воспринималась холодной, но вполне такой могла быть. Вероятно, она настолько была предана делам Врил, что ни для чего больше в ее жизни места не находилось. Без сомнения она была большой идеалисткой, для которой целью в военные годы было сделать как можно больше для победы, хотя она рано и увидела все трудности положения. Некоторые считают, что всю свою силу чувств она выливала в решение своих задач. И это кажется вполне возможным.
В человеческом своем естестве Мария Орзич имела не только симпатические черты. Она была властной, не терпела возражений. Кроме того, она была до неприличия тщеславной, и воспринимала других хорошо выглядевших женщин как своих соперниц. Поэтому бывало так, что она относительно других принимала решения, которые ими воспринимались как несправедливые. Кроме Трауте, Мария нашла общий язык еще, пожалуй, лучше всего с Гудрун (хотя те обе и выступали против требования Марии всем носить длинные волосы). С привлеченной лично Марией к делу Врил Зигрун у нее отношения не сложились, что засвидетельствовано неоднократно. Но несмотря на личные расхождения, обе женщины в делах очень хорошо сработались. Обе ставили такой необходимый в войне патриотизм выше своих личных потребностей.
Вопреки тому, как часто утверждают, Мария Орзич никогда особенно не склонялась к спиритуальной сфере. Магические дела она предоставила другим, особенно Трауте, а потом Зигрун. Мария О. была идеальным менеджером, если менеджмент можно определить как способность. Ее способность к аналитическому мышлению была выдающейся, так что она могла поражать даже очень высоких офицеров, некоторых из них она хорошо знала. Мария О. знала толк в военном деле. Так, приказ Гитлера наступать одновременно на Кавказ и на Сталинград она, например, назвала тяжелой стратегической ошибкой (это упоминает генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн). А в компетенции Гитлера как военачальника она, кажется, сомневалась вообще, хотя и считала неплохим рейхсканцлером. Виноватым в развязывании войны она его не считала никогда. Эрика, например, наоборот, в 1935 г. в письме (которое вместе с ней подписала и Леония/Леона) выразила опасение, что политика Гитлера может привести к тому, что Германия должна будет развязать войну, выиграть которую средств у нее нет. Эту тревогу Мария поначалу не разделяла. Кроме того, она питала антипатию к Леонии и Эрике, хотя речь шла о двух очень красивых женщинах, которые всегда старались держаться на первом плане в отличие от державшейся в тени Трауте. Да и спор в отношении длинных волос от 1922 г. Мария не забывала также.
Уже с 1934 г., с тех пор, как Мария выступает как директор фирмы, она все реже делает себе прическу «конский хвост», предпочитая узел на затылке. Ей он, наверное, был очень к лицу. Те, кто ее знал, говорят, что Мария Орзич как раз в то время, когда она была на середине четвертого десятка, выглядела очень привлекательно. Есть женщины, которые в зрелые года становятся особенно красивыми, после тридцати лет могут излучать больше красоты, чем, когда они были молодыми девушками. Кажется, что это сказано о Марии Орзич. Хотя Мария О. действовала на мужчин привлекательно и могла это использовать для достижения своих целей, неизвестно, изменяла ли она когда-нибудь своему жениху, который с 1939 г. был солдатом.
Для выполнения дел Врил были в жизни Марии важнейших десять лет, с 1935 по 1945 г. В этот период времени она часто меняла место жительства, но полицейскую регистрацию имела свою старую, мюнхенскую, на ул. Аугустенштрассе. Мария всегда была там, где как раз работа шла над «Врил-Проектом». Так, одно время она жила в «Хаунебурге», специально приспособленном крестьянском дворе вблизи Оснабрюка, где время от времени работали по делам Врил. Затем, с тех пор как в распоряжении была территория в Бранденбурге, в Берлине, временно также в берлинском предместье Хоппегартен. Так как ее формальное место жительства оставалось в Мюнхене, хотя она уже давно отказалась от квартиры на Аугустенштрассе (и только для проформы держала там одну комнату), то проследить путь Марии посредством регистрационных записей не удается.
Куда же делась Мария Орзич при конце войны, совершенно неясно. Давайте мы отложим в сторону ту возможность, что на корабле Врил Один улетела на Альдебаран. Собственно, имеются признаки того, что этот проект действительно состоялся, но даже если и так, то совсем не значит, что Мария должна была участвовать в этом полете. Трауте же осталась на Земле, и мы не знаем, какие властные отношения сложились в самом конце во всех делах Врил. Постоянная критика Марией мнимого полководческого искусства «фюрера» сделала ее нелюбимой у тогдашних власть имущих. Молодая Зигрун могла бы легко выйти на первое место в иерархии Врил-Дам. Нацисты пытались везде, даже в вермахте, выдвигать вперед молодых людей, т.е. людей, у которых не хватало зрелости и способности к критике. Мария О. не была противницей национал-социализма, как и смотревшая на многое критическим взглядом Трауте. Во всем окружении Врил, с уверенностью можно сказать, лишь Эрика Б., с самого начала открыто симпатизировавшая нацистам, стала однозначно позиционированной противницей национал-социалистической системы (про Леонию мы об этом не знаем). Касательно Марии можно точно утверждать лишь, что она признавала ошибки и называла своими именами. При своей сильной самоуверенности она, наверное, считала, что может себе это позволить. И если ей самой тюремное заключение и не грозило, то может быть грозило лишение власти в функции руководительницы Врил-Проекта? Это никак не кажется невозможным! Возможно, та рискованная миссия, с которой она послала свою ближайшую соратницу Трауте, была даже последней попыткой, еще раз перевернуть лист относительно этого? (см. об этом параллельно вышедшую статью о Тайной Миссии Трауте)
Если мы допустим, что все так и было, что Мария Орзич больше не принимала решений в делах Врил-Проекта, или как минимум, уже не единолично, а сильно вмешивались и другие учреждения, то, зная ее характер, можно вполне представить, что Мария отказалась играть вторую скрипку, так как она привыкла играть первую. Вполне мыслимо, что Мария пошла тогда своим путем, как и Трауте. И развивая эту мысль: может, Мария и Трауте это даже уже в Бранденбурге договорились на тот случай, если миссия Трауте не достигнет желаемого успеха (может в отношении Каммлера)?
Жених Марии Хайнц Х. был на восточном фронте в одной немецкой части, которая хотела избежать советского плена через Швецию. Но Швеция к сожалению выдала этих немцев, что конечно же не является славной страницей в истории шведского государства. Большинство шведов посчитали это к чести своей нации неправильным. А Мария располагала связями в Швеции. Перед войной она бывала там дважды с Трауте и ее женихом Ханнесом. У Ханнеса там были друзья. Возможно, Марии удалось через свои абверовские связи установить там контакты, чтобы спасти своего жениха от выдачи советским властям?
Этот человек, Хайнц Х. был для Марии О. любовью ее жизни. За ним она последовала в 1919 г. в Мюнхен. И сейчас, когда все другое казалось потерянным, ей нужно было наконец-то вспомнить о своей личной жизни. Это было ее право женщины!
Все последующее является лишь спекуляцией, но стоящей хорошего анализа. Допустим, договоренность с Трауте состоялась, о чем мы выше уже допускали. Трауте, наверное, имела возможность сообщить результаты своих (допускаемых) бесед с Канарисом в концлагере Флоссенбюрг и с Каммлером в Праге, и притом так, как она сама их расценивала. Скорее всего разговор там шел о том, чтобы добиться от Каммлера и в дальнейшем ответственного влияния Врил-Дам во Врил-Проекте. Контакты Врил-Дам были во всех случаях еще хорошие. Поэтому Трауте смогла проложить себе дорогу в Уругвай. Мария тоже имела верных друзей, которые помогли ей выбраться в Швецию. Возможно даже посредством спецполета Vril-7 или же спецсамолетом, которые были еще в распоряжении тайных организаций. Не вопрос, что Мария О. могла это осуществить. В конце апреля 1945 г. она добралась в Швецию. Возможно сначала к тамошним связным абвера или же прямиком к друзьям Ханнеса. И – а это мы тоже можем допустить – она встретила там своего жениха снова. О нем, собственно, что в боях на восточном фронте при отступлении он был многократно ранен. но остался жив.
Давайте поразмышляем в этом направлении дальше и допустим, что Мария со своим Хайнцем счастливо возвратилась назад. Хорошие связи в Швеции, возможно расширившиеся через такие немецкие тайные организации, позволили Марии и ее жениху получить шведские документы с новыми именами. И тогда уже они там поженились – наконец-то. И наконец-то Мария нашла там хоть немного личного счастья, которого она так долго была лишена и действительно его заслужила.
Но это пока что не доказано, но в значительной мере логично. И снова нет истории с космическими кораблями – зато она полна человечности!
